Мама зовёт к себе жить. Настойчиво зовет, чуть не плачет, на жалость давит. Две комнаты обещает, одну в качестве спальни для меня и мужа, вторую – детям под детскую. Говорит, зачем мы в своей однушке вчетвером ютимся, когда она одна одна в трёхкомнатной живёт?

Да, мы пока живём в однокомнатной квартире, но на нее мы с мужем заработали собственными руками. Переезд планируем, за второго ребенка нам дали сертификат, ещё после выплаты ипотеки мы начали копить деньги. А мама… Она сама сделала всё, чтобы мы стали чужими людьми.

Кто-то скажет, что это отвратительная неблагодарность по отношению к матери. Кто-то скажет, что в её квартире просторней, и стоит переехать ради жилплощади. Но нам это не нужно – у нас есть свой угол, который мы совсем скоро поменяем.

15 лет назад, когда мне только исполнилось 22 года, мама вышла замуж. Я сразу почувствовала, что стала лишней, хотя маму понимала: она столько лет жила одна, и, наконец-то, встретила хорошего мужчину.

Я собрала вещи и съехала. Меня никто не выгонял, но облегчение на ее лице, когда я отдала свой комплект ключей от квартиры, всё равно ранило.

Мама целиком ушла в семейную жизнь. У нее никогда не было меня времени. Я звонила, просила о встречах, приглашала в гости, но маме всегда было некогда.

Когда я вышла замуж, мы с мамой почти перестали общаться. Причина, на мой взгляд, наиглупейшая: её мужу не понравился мой. Какое отчиму было дело до моей личной жизни, до сих пор понять не могу.

Мы с мужем стали упорно трудиться, поставив себе цель: своё жильё. Неважно какое, главное – своё. Потом я забеременела. Сказала маме. Она расстроилась: тоже хотела родить своему мужу, но первое время после свадьбы у них не получалось, и хотя сама мама считала, что сможет родить в сорок лет, но со временем поняла, что уже поздно.

Моя беременность стала тем самым камнем преткновения, который сдвинуть в одиночку у меня не получилось. Я “отпустила” маму, перестав цепляться за надежду, что наши отношения снова когда-нибудь будут такими, как у нормальных мамы и дочери.

Квартиру купили, первенца родили, жили, работали, вторая беременность. Да, не хватало рядом любящих бабушек, которые всегда придут на выручку, но не в наших силах было это изменить. У мужа ситуация была немножко похожа, только мир его мамы крутится младшей дочери: её дети – сокровища, её семья – самые близкие и любимые. А муж… Она его вырастила, и, как положено, отдала другой женщине. Мне.

Мы привыкли жить своим умом, ни от кого не зависеть, ни на кого не рассчитывать. Мы привыкли, что наша семья – это я, муж и дети. Мы с мужем привыкли, что для наших мам мы – отрезанные ломти. Давно нет обид, давно всё равно.

Мама овдовела в свои пятьдесят пять лет. Мне кажется, если бы не это скорбное обстоятельство, она бы и не вспомнила, что когда-то у неё была дочь. Ей страшно одной. Она хочет, чтобы в её квартире звучал детский смех. Она хочет стряпать внукам пирожки с повидлом и гулять с ними в парке. Она думает, что внуки помогут ей пережить трагедию – потерю супруга.

Вот только мои дети – не лекарство и не способ терапии. Они не знают бабушку, не понимают, что это за женщина и чего она от них хочет. И я не понимаю, почему мы должны бросить всё и переехать к маме только потому, что сейчас ей одиноко. У нас своя жизнь, свои планы. У мамы – своя. Это она так когда-то решила, а сейчас надеется, что в силах что-то изменить.

Я не против помогать ей деньгами – она меня вырастила. Но моральная поддержка в той форме, в какой мама просит – переезд к ней… Я не могу, не хочу и не могу жертвовать комфортом своей семьи ради почти постороннего человека. Записано со слов Инги Л.